национальные особенности русского колокольного звона (процессе разработки) колокольные звоны отдельных регионов России европейская традиция колокольного звона

       Во время археологических раскопок церквей домонгольского времени в Киеве и других городах учёные обнаружили осколки колоколов в размере не более полуметра в диаметре, обычно – один или два. Для размещения такого количества колоколов на церкви никакого дополнительного архитектурного сооружения не требовалось, и вполне естественно, что в это время ни о каком звонарском профессионализме говорить не приходится. Это совершенно ясно можно осознать, используя аналогию с современными греческими колокольными звонами, где звон, не развиваясь, остался на примитивном сигнальном уровне, а звонарь заменен ныне электрическим моторчиком с кнопкою.

       Начиная с первой трети XIV века, намечается второй этап в колокольной жизни России. Он характеризуется ориентацией Руси на Запад, где колокола и звоны имели тогда бoльшее распространение, чем на православном Востоке. Из Западной Европы через Новгород и Псков на Русь поступают небольшие колокола, а для выполнения русских заказов на «тяжкая звоны» прибывают и мастера–литейщики. Новый этап истории российских колоколов ознаменован существенным увеличением веса колоколов и их количества. Повсеместно начинается сооружение звонниц – особого колоколонесущего архитектурного сооружения, исполненного из дерева или камня и служащего для размещения колоколов. Именно на этом этапе появляются церковнослужители, имеющие постоянное послушание при звоннице и исполняющие звоны, а именно – звонари-профессионалы. Самый звон колоколов этого второго этапа, требовавший большого количества звонарей, был, впрочем, довольно примитивным по своему устройству и состоял из так называемых перезвонов или переборов, при которых колокола звонили один за другим или аккордами.

       До самого окончания XVII века на Руси повсеместно существовали два способа звона в колокола. Это старинная очепная система колокольного звона, при которой колокола ставились подвижно в колоколоприёмниках и требовалось две толпы звонарей, чтобы при помощи верёвочных канатов, попеременно раскачивать колокол, пока свободно висящий язык не будет ударять в оба края. Для относительно небольших колоколов, зачастую размещенных рядом с валовыми или очепными колоколами, существовал так называемый язычный способ звона, при котором к языку за специально выкованное утоньшение –шейку привязывалась верёвка. В такие колокола звонари могли звонить или с земли, или поднявшись на ярус звона. При очепных звонах в тяжелые колокола очевидно, вырабатывались определенные профессиональные навыки, относящиеся к технике и ритмике звонов. К примеру, звонари, подразделенные на две группы, должны были четко и слаженно, по команде успеть начать и завершить звон, с учётом того, что во время крестных ходов недопустимы даже несколько ударов колокола после сигнала, поданного к прекращению звона. Звонари должны были мастерски владеть техникой колокольного звона, чтобы не повредить колокол слишком сильными ударами, что при очепном звоне гораздо легче, чем при звоне в языки. Но самое главное умение состояло в том, чтобы при попеременном звоне в два очепных колокола добиться абсолютно ровного ритма

       Автору этих строк неоднократно приходилось звонить в очепные колокола в Псково-Печерском монастыре. При всей кажущейся примитивности движений звонаря заставить язык послушно совершать равномерный ход в оба противоположных края чрезвычайно трудно. У неопытного звонаря язык может сразу пойти по кругу. Если не суметь вовремя почувствовать колокол, то либо будешь пропускать удары, либо так разгонишься, что остальные звонари за тобой не поспеют. Оба больших благовестника Печерской звонницы поставлены подвижно и имеют возможность раскачиваться в одной плоскости. В маточник колокола продет и там заклинен стальной стержень прямоугольного сечения, именуемый матицей. В этом смысле любопытно устроены маточники русских колоколов XVI–XVII веков, которые предназначались исключительно для очепного способа звона. Маточник выполнен наподобие толстой петли с ямкой для клина снизу. Чтобы избежать прогиба длинной матицы, она укрепляется, оковывается, как говорили раньше, дубовой колодой веретенообразной формы – валом. Закругленные концы матицы вставляются в подобие подшипников. Это дубовые бруски с поперечными желобами, вложенные в специально оставленные в кладке столбов звонницы ниши. В желоба брусков сверху устанавливаются кованые стальные полосы с таким же, как и в бруске поперечным желобом. В эти желоба вставляются закругленные концы матицы. Обязательно подается смазка. К колоде-валу крепится жердь достаточной длины – очеп. Для того, чтобы избежать перекоса колокола, с противоположной стороны к валу прикрепляется еще один очеп с противовесом. В старину в качестве противовеса использовали ящики с тяжелыми камнями.

       От очепа вниз, почти до земли, спускается канат, заканчивающийся петлей-стременем, в которое звонарь ставит ногу. Нажимая весом всего тела на стремя, звонарь приводит колокол в движение. Здесь нужно заставить неподвижно висящий язык раскачиваться против движения колокола. Примерно на восьмое качание происходит первое соприкосновение языка со стенкой колокола. После этого звонарь должен, резко отпуская стремя кверху, поймать язык противоположным краем колокола и после удара опять нажать на стремя для гарантированного удара языка в ближний край. Хотя Псково-Печерский монастырь является единственным местом в России, где до наших дней в действии сохранился очепной звон, но следы колоколоприёмников для очепных колоколов сохранились на многих колокольнях и звонницах XVI – середины XVII веков.

       Ещё одним приспособлением очепной системы звона является так называемый «карман» – это железная кованая решетка, выдающаяся из арки яруса звона колокольни или звонницы подобно балкону и служащая для подстраховки на случай обрыва крепления колокольного языка. Такой «карман» сохранился на колокольне ярославского храма Ильи Пророка. Возможно, на невысоких шатровых колокольнях с очепными колоколами лестницы, выложенные в толще стен, были узкими и крутыми, потому что звонарям не было надобности подниматься к колоколам при каждом звоне.

       Колокольно–звонарское дело находилось под особым вниманием и опекой государственной и духовной власти в России. Ростовский митрополит Иона III Сысоевич, по завершении создания знаменитой ныне ростовской звонницы, учредил для исполнения колокольных звонов большой штат звонарей, достаточный не только для исполнения праздничных торжественных звонов, но и для подмены недостающих исполнителей. В приходо-расходной книге митрополичьего двора в записи, датированной 1691 годом, упомянуты восемь звонарей Ростовского Успенского собора – исполнителей, а возможно и создателей первых ростовских звонов «Ионинского» и «Георгиевского». Это Иван Иванов, Лев Иванов, Яков Шмаков, Киприан Савельев, Фирс Савельев, Алексей Люткин, Перфилий Викулов и Алексей Смирнов.

       С конца XVI по XVIII век практически во всех крупных городах России, в больших монастырях и кафедральных соборах производилось неуклонное увеличение веса колоколов, совершенствовались и дополнялись колокольные подборы, отлаживалось мастерство звонарей–исполнителей. Наряду с этим, с наступлением синодального периода Русской Православной церкви (1721–1918 гг.) наблюдаются определенные проблемы с штатными вакансиями звонарей при монастырях, соборах и приходских церквях. Особенно остро это начинает ощущаться после екатерининской секуляризационной реформы 1764 году, когда все духовные учреждения России были переведены на государственное обеспечение. Так, в период XVIII–XIX веках число звонарских вакансий Ростовского Успенского собора сокращается вдвое: с восьми до четырех, а то и трёх человек. Ухудшается качественно и сам звонарский корпус. В звонари определяют провинившихся семинаристов, младших детей духовенства и тому подобное. Таковое положение со звоном в церкви определялось тем, что штатное расписание служащих в храмах и духовенства определялось государственными светскими чиновниками, ведавшими также и вопросами оплаты духовенства в синодальный период истории Российской Православной Церкви. Только благодаря заботам российского архиерейства, зачастую нарушавшего штатные расписания и за свой счет содержавшего необходимых дополнительных звонарей, удалось до наших дней сохранить и донести некоторые из шедевров звонарского творчества прошлого.

       Среди некоторого упадка звонарского дела в России в XIX веке необходимо отметить, что всё же заботами государей и благотворителей были сооружены такие колокольные чудеса, как звон Исаакиевского собора в Петербурге, звон московского храма Христа Спасителя и, конечно, особо стоял колокольный подбор звонницы–колокольни Георгиевского монастыря в Новгороде Великом, которому прямым прообразом служила Ростовская звонница, что видно из подобия колоколов по весам, размещению на ярусе звона и что не могло не сказаться на подобии исполнения звонов монастырскими звонарями. Временем, донесшим до нас наиболее полные описания церковных звонарей России, их отношение к колоколам и звонам, остается конец XIX – начало XX века, вплоть до уничтожения, как самих звонарей, так и инструментов, на коих они исполняли свои произведения – церковных колоколен.

       Кратко опишем церковную звонницу, какой она сложилась к концу XIX – началу XX века. По центру колокольни размещалось обычно от одного до трёх колоколов. Это был большой благовестный, полиелейный и воскресный колокола. Колокола подзвонного ряда, как правило, развешивались в арках колокольни. Зазвонные (мелкие) колокола – помещались в одной из арок яруса звона. Нередко зазвонные колокола размещались в своей арке в два ряда на двух параллельных балках. Рядом с зазвонными колоколами сооружался звонарский помост, стоя на котором звонарь-трезвонщик правой рукой звонил зазвонной трелью, левой нажимал на так называемые клавиши, то есть верёвки, которыми на звонарский столбик подводились языки от подзвонных (средних) колоколов. Под ногой звонаря имелись две, иногда три педали, которыми приводились в действие колокольные басы – полиелейный и воскресный колокола. Помощник главного звонаря-трезвонщика звонил в большой благовестный колокол, раскачивая его язык и ударяя им в оба края колокола. Если количество больших язычных колоколов было два или три, то помощников требовалось больше. После очепного способа звона в большие благовестные колокола единственным способом звона с конца XVII века стал так называемый язычный способ. Для звона в тяжелые колокола, а звонят в оба края в те колокола, которые весом более 300 пудов (5 тонн), требуется ещё один звонарь, который во время звона стоит под колоколом на безопасном расстоянии от оси качания языка.

       Колокола подбирались на колокольни строго определенным образом, образуя стройный хор–звон. Если какой-либо один колокол диссонировал с остальными или выпадал из общего строя, то он получал довольно меткое, соответствующее его звучанию прозвище: «Козел», «Баран», «Беспутный» и тому подобное, а то и вовсе выпускался из звона. По мнению старых профессионалов–звонарей и знатоков церковного звона, основой настоящего, полновесного колокольного звона в России было наличие мощной басовой партии, в которой одновременно звучали до трёх сочетающихся между собой тяжелых колоколов. Следует отметить, что в России никогда не существовало официальных школ и центров обучения колокольного звона. В этом не было необходимости, ибо церковный колокольный звон всегда был неотъемлемой и, пожалуй, единственной частью основного звукового наполнения городов и сел нашего бескрайнего государства.

       Неделей рождения звонарей была Светлая седмица, когда каждый желающий допускался произвести звон в любой колокол, в то время, когда звонарь наблюдал за мальчишками, подсказывал, помогал и, если у кого получалось, то его приглашали на звон и в дальнейшем, так что в учениках недостатка не было. По воспоминаниям старых москвичей среди русского общества было немало любителей послушать колокольные звоны. На Светлой седмице такие любители брали пролетку и ездили от храма к храму, вслушиваясь в звоны. Иногда известные по Москве звонари приглашались по случаю престольного праздника в какой-либо храм специально для исполнения особенно торжественных звонов. Даже во многих московских монастырях монахи–звонари уступали право звона более умелым звонарям–любителям. К примеру, по воспоминаниям Михаила Ивановича Макарова, в Даниловом монастыре, был свой звонарь-любитель дядя Николай, по профессии сапожник, но за свои звоны, порой напоминавшие известные церковные песнопения, он имел почётное прозвище «звонарь–богослов».

Православные основы русского колокольного звона | Общество церковных звонарей | Школа звонарского мастерства Игоря Коновалова | Технология колокололитейного дела | Подбор колоколов и обустройство колоколен | Коноваловъ | Часто задаваемые вопросы | Фотогалерея | История | Библиотека | Исторический архив | Карта сайта | Указатель статей | English |

© Игорь Коновалов