С.Г. Рыбаков
О протоиерее Аристархе Израилеве и его работах
// Рыбаков С.Г. Церковный звон в России. СПб., 1896. С. 42–47

          ... Гонения на православие и духовенство во время правления Бирона, конечно, не могло отразиться благоприятно на состояние церковного звона, и последний в течение XVIII  столетия видимо падал и в таком заброшенном положении перешел в XIX столетие; несомненно, в отдельных случаях искусство колокольного звона продолжало поддерживаться, например, кое-где в старинных монастырях или в лице отдельных представителей, например, известно, что знаменитый Суворов мастерски звонил в своем селе Кончанском во время ссылки; но чтобы оно было предметом внимания, этого мы не видим в первую половину XIX столетия вплоть до появления замечательного деятеля в области колокольного искусства, известного знатока по настраиванию колоколов и знатока церковных звонов о. Аристарха Израилева, о деятельности которого нельзя умолчать при изложении истории нашего церковного звона.

          В наше время церковные колокола никогда почти не бывают согласны между собой, и требования музыкальной гармонии при устройстве колокольного звона теперь обыкновенно забываются (см.: «Литовские епархиальные ведомости». 1893. № 34).

          По поводу качества колоколов, выставленных на Всероссийской выставке 1882 г., мы читаем в Ярославских епархиальных ведомостях 1882 г. № 22:

          Аристарх Александрович Израилев родился в 1817 году; в 1840 году окончил курс в Ярославской семинарии; в 1841 году посвящен во диакона к соборной Петропавловской церкви заштатным города Петровска, но тогда же переведен в Ростов и рукоположен в 1842 году во священника. Проходил в течение нескольких десятилетий должности законоучителя и учителя пения и удостоен был от учебного начальства различных наград. Но не учебная деятельность доставила о. Аристарху известность в России и заграницей, а совсем иная, о которой я сейчас скажу несколько слов. С первых же дней своих служебных обязанностей о. Аристарх Израилев начал трудиться над изучением музыкальной акустики; еще во время студенчества в духовной семинарии он много занимался камертонами. Ему во что бы то ни стало захотелось постигнуть, от чего тон в камертонах может повыситься и понизиться; добиваться всего этого ему пришлось одному; много утратилось на это времени, но он упорно шел к своим целям; широкого плана в работе перед ним не носилось; он делал всегда только немногое, и труд его осветился только в конце, только после 40-летних бескорыстных трудов; а до тех пор никто не понимал его, и лица, стоявшие к нему в отношениях тесных, видя неприложимость забот его и труда к практической жизни, но ценя все-таки его занятия, кротко выражали ему свои сомнения в том, что он «делает дело». Он изобрел новый акустический прибор для точного определения числа колебаний звучащего тела, с помощью которого стало возможным совершенно точно настраивать колокола в каком угодно тоне. За изобретение этого прибора о. Израилев был избран в 1882 году в действительные и непременные члены императорского Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете. Затем о. Израилев изготовил собственноручно музыкально-акустическим способом несколько коллекций стальных камертонов и за них получил награды: на Московской Политехнической выставке 1872 года, на Венской всемирной выставке 1873 года, на Филадельфийской выставке 1876 года, от Парижской национальной академии в 1879 году, на Всероссийской выставке 1882 года в Москве. Эти камертоны, вследствие своих отличных качеств, рекомендованы учебными властями как для учебных, так и для практических целей. Живя в Ростове и прислушиваясь к гармоническому звону ростовского собора, о. Аристарх занимался точным исследованием этого звона и его колоколов. Он сделал подробное описание всех 13 колоколов, находящихся на соборной колокольне, определил посредством своего акустического прибора число колебаний, которые производил каждый колокол в секунду, указал музыкальную ноту, которой всего ближе соответствует звук каждого колокола, положил на ноты и самый звон и написал об этом статью «Ростовские колокола и звоны», читанную 11 мая 1884 года В.В. Стасовым в императорском Обществе любителей древней письменности с предисловием В.В. Стасова. (Памятники древней письменности. 1884. «Ростовские колокола и звоны»).

          Чтобы сохранить навсегда гармонию ростовских соборных колоколов, отлитых и подобранных в ХVII веке ростовским митрополитом Ионою III  Сысоевичем, о. Израилев устроил на резонансовых ящиках десять стальных камертонов, которые по тону одинаковы с соборными колоколами, и пожертвовал эти камертоны в ростовский музей церковных древностей, открытый в 1883 году в Белой Палате. На этих десяти камертонах воспроизводятся все мотивы ростовского звона, и посетители с большим интересом слушают эту своеобразную музыку (см.: описание в Ярославских губернских ведомостях. 1885. № 42 и 43).

          В особенности известен о. Израилев своим искусством гармонически настраивать колокола и в этой области за ним числятся следующий труды. Он гармонически настроил и пожертвовал в сооружаемый на месте кончины Императора Александра II-го храм 4 колокола, звон которых составляет минорный аккорд: затем по воле Государя Императора Александра III-го настроил 9 колоколов для церкви Собственного Его Величества Дворца, за что пожалован ему в 1884 году золотой наперсный крестик («Правительственный вестник». 1884 г. № 176); то же самое сделал и в Казанском соборе в С.-Петербурге, для церкви в Орианде по желанию Великого Князя Константина Николаевича, в 1885 году для церкви Нижегородского дворянского института Императора Александра II, для церкви дворца Великой Княгини Александры Петровны в Киеве (1886 г.); далее о. Аристарху Израилеву Высочайше было поручено устроить гармонический звон колоколов для строившегося на средства Государя Императора и его Августейших Братьев близ св. града Иерусалима, в Гефсимании, храма во имя св. равноапост. Марии Магдалины, в память в Бозе почивающей Государыни Императрицы Марии Александровны, эта задача в 1886 году успешно окончена о. Израилевым. Колокола в числе шести отлиты в Ярославле на заводе братьев Оловянишниковых, по указаниям о. Аристарха Израилева, который гармонически настроил их в минорный аккорд G–moll (G – D – G – B – D – G). Затем эти колокола были привезены для пробы в Санкт-Петербург. Проба вполне удалась. Один из русских путешественников, слышавший звон этих колоколов в Иерусалиме, пишет (газета «День». 1890 г.): «При создании храма Марии Магдалины обращено было внимание даже на колокольный звон: колокола для этого храма были отлиты в России и музыкально настроены известным знатоком в области акустики и устроителем музыкальных звонов на Руси, старцем протоиереем Израилевым. Чудная гармония этого звона услаждает теперь обитателей св. града, и с особенным удовольствием слушается этот родной звон нашими паломниками».

          Помимо некоторых других мест, о. Израилев настроил колокола для церкви в Донском монастыре, сооруженной гг. Первушиными, – в таком числе, что на них можно было исполнять два гимна: «Коль славен» и «Боже Царя храни». (См.: Протоиерей Аристарх Александрович Израилев, ко дню 50-летия его служения в священническом сане. СПб., 1892).

          Наконец о. Аристарх настроил в 1892 году 14 колоколов на своей родине при церкви преп. Александра Свирского в усадьбе В.И. Мордвинова в селе Ваулове, Романо-Борисоглебского уезда, Ярославской губернии. Эти колокола настроены так, что кроме звонов на них могут быть исполнены некоторые священные мелодии: «Со святыми упокой», «Вечная память», а также «Коль славен» и «Боже Царя храни». (См.: Сооружение и освящение в 1892–93 гг. 14 колоколов, музыкально настроенных прот. А.А. Израилевым на звоннице при церкви преп. Александра Свирского в усадьбе В.И. Мордвинова. СПб., 1893).

          Таким образом, с деятельностью о. Аристарха Александровича Израилева началось новое крупное движение в области нашего церковного звона. Во-первых, он воскресил и распространил забытое в наши дни гармоническое настраивание колоколов и положил этому прочное начало путем изобретения особого акустического прибора; во-вторых, он ввел у нас мелодичный звон, настраивая колокола так, что на них можно исполнять различные мелодии; это – нововведение, не имевшее, кажется, у нас примера в старой Руси.

          Не все, однако, взгляды о. Израилева на церковный звон могут быть принимаемы. Так, он строго желает настраивать колокола в простых мажорном и минорном трезвучиях, на немецкий образец, между тем к характеру церковного звона весьма подходит иногда кажущаяся ненастроенность колоколов; для нашего звона характеристично именно как бы неопределенное смешение звуков, что легко упорядочить и вместе сохранить путем настраивания колоколов в каких-нибудь характерных гармониях; поэтому желательно настраивать церковные колокола не только в простых трезвучиях, но и в других более характерных гармониях, способных лучше сохранить стиль нашего звона, представляющего целое море разнообразно сочетающихся и торжественно несущихся звуков.

          Таким образом, нельзя сочувственно относиться к опыту о. Израилева исправить знаменитые ростовские звоны в интересах простых трезвучий, т.е. шаблонной немецкой гармонии, как это он делает в упомянутой выше статье его «Ростовские колокола и звоны». Может быть, звоны теперь искажены добавлением в нашем столетии негармонических колоколов, тем не менее, они более характерны в их современном виде, чем в исправлении о. Израилева.

          Колокола можно настраивать и в простых гармониях, но это не сплошь и не всегда, как того желает о. Израилев. Затем о. Израилев сделал опыт введения мелодического звона, чему, кажется, не было примера в прежнее время и что идет в разрез со всеми преданиями нашего церковного звона. Последний имеет именно тот отличительный признак, что в нем нет мелодии, а весь он состоит из ритмических фигур; ритмический рисунок и есть содержание церковного звона. По этому введение мелодии в последний совершенно разрушило бы его характер, явилось бы чем-то чуждым ему, странным, несовместимым с впечатлением, которое мы, русские, издавна привыкли воспринимать от церковного звона. Колокола имеют свою собственную музыку, не мелодическую, а ритмическую. В отдельных случаях можно, конечно, ради любопытства осуществлять идею мелодического звона, но было бы странным вообще слышать с высоты колоколен на языке, так сказать, колоколов мелодии, которые до сих пор раздавались и производили впечатление в исполнении человеческих голосов.

          Поэтому мне кажется, что едва ли имеет будущность идея мелодического звона, которую породил о. Израилев, так как она плохо вяжется с характером колокольного звона; гораздо важнее сохранять и развивать наш традиционный ритмический звон, эту специально-колокольную музыку. Но все это, конечно, не может умалить почтенных и значительных заслуг о. Израилева, как основателя нового движения в области нашего предмета, которое обнаруживает задатки для развития и основатель которого «не только старался своим теплым пасторским голосом проповедывать слово Божие, но и холодную медь заставить благозвучно вещать славу Божию», как сказано в одном из адресов, поднесенных о. Израилеву. Улучшение церковного звона в традиционном ритмическом виде, в настоящее время значительно заброшенного у нас на Руси, – возможно путем ознакомления с искусством отдельных выдающихся звонарей, которые, конечно, не переводятся в различных уголках нашего отечества, но которые неизвестны и скрываются где-то в силу отсутствия в наше время и вообще в XIX столетии общественного интереса к этому предмету.

          Между тем важность и польза хорошей постановки церковного звона многими сознаются в виду различных общественных и церковных настроений у нас. Так, между прочим, лицо, слышавшее звон настроенных о. Израилевым в селе Ваулове колоколов, пишет (Литовские епархиальные ведомости. 1893. № 34): «Местный псаломщик, наученный о. протоиереем (Израилевым), исполнил весьма удачно один за другим шесть звонов в различные тоны, в которые настроены колокола».

          Нельзя было не испытывать самой чистой, высокой духовной радости, слушая эту редкую, неслыханную музыку ... Много дум, чувств и желаний пробудилось в душе под сильным впечатлением этого редкого церковного торжества. Припоминалась тут и наша западно-русская окраина ... как хорошо было бы, думалось, если бы этот чистый музыкальный звон проник и в тот край, православно-церковная жизнь которого до сих пор должна считаться с враждебной силой воинствующего латинства; как хорошо было бы, если бы эти мерные мелодичные звуки, раздаваясь все громче и громче с православных наших храмов, покрыли собою нестройное гудение колоколов, раскачиваемых на гордо высящихся латинских костелах.

          Кроме этого, хороший звон, может быть, имел бы свое значение совместно с хорошим церковным пением в деле сближения православных с раскольниками и сектантами в нашем отечестве ...

Православные основы русского колокольного звона | Общество церковных звонарей | Школа звонарского мастерства Игоря Коновалова | Технология колокололитейного дела | Подбор колоколов и обустройство колоколен | Коноваловъ | Часто задаваемые вопросы | Фотогалерея | История | Библиотека | Исторический архив | Карта сайта | Указатель статей | English |

©