Весна... выставляется первая рама –
И в комнату шум ворвался,
И благовест ближнего храма,
И говор народа, и стук колеса.

                     Аполлон Майков

 

       А был на Руси «красный звон». Не по-революционному «красный», а от русского слова «краса».

      Вспомним о ростовских колоколах ... У них особенная слава. Чей слух они не покорили, кому случалось слышать их?

      Митрополит Иона III Сысоевич (как его всегда величали, отчеством, по отцу его, схимонаху Сысою), скончавшийся 20 декабря 1691 года, тридцать девять лет управлял Ростовской епархией, много построил храмов, но одна постройка была особенной: возле соборного Успенского храма на юго-восток от алтаря возведена была колокольня в один ярус, но необыкновенно длинная – 15 сажен (в сажени 2,18 м) при высоте в 10. И приказал лить колокола. Как писал он князю Темкину: «На своём дворишке льют колоколишки, и дивятся людишки».

      В 1682 году был отлит первый, не самый большой – «всего» в 500 пудов, именем «Лебедь» (лил мастер Филипп Андреев). В следующем году – «Полиелейный» в 1000 пудов (тот же мастер). А в 1689-м Флор Терентьев вылил самый большой – в 2000 пудов – колокол по имени «Сысой» (в честь родителя владыки). Четвертый – «Голодарь» (Великопостный) – переливался трижды (в последний раз в 1856 году), весу в нем 172 пуда. В 1654 году мастер Емельян Данилов отлил «Баран» (80 пудов). Остальные колокола – от 30 и ниже пудов – отлиты были в разное время, по большей части неизвестно когда четырнадцатым был «Ясак», вестовой колокол. Девять больших колоколов были подвешены на звоннице в одну линию. Четыре меньших – поперек. Всё это делалось по оригинальному плану владыки Ионы. Замысел был гениальный – об этом говорит результат.

      На этой колокольне рождены были знаменитые ростовские звоны. Не сразу они сложились – как бы росли, подобно человеку, совершенствуясь духовно. Звонари передавали их друг другу по слуху. Их три: Ионинский – по имени владыки Ионы Сысоевича; Егорьевский – утвержденный архиепископом Георгием (Егорием Дашковым), пребывавшим в Ростове в 1718–1731 годах, и Акимовский (Иоакимовский) – от имени владыки Иоакима, архиепископа Ростовского (1732–1771). Четвертый звон называется Калязинским – это смесь из элементов первых трёх, и он, по мнению знатоков ещё прежнего времени, неудачен.

      Те же знатоки высказывали в печати сожаления о том, что такие явления, как ростовские звоны, редки на Руси. Некто, скрывшийся под инициалами К.И., писал: «С искренним, неподдельным восторгом всегда слушались и слушаются многочисленными посетителями Ростова его мелодичные соборные звоны, но до самого последнего времени к этому светлому чувству примешивалось ещё иное, противоположного свойства. Жаль становилось, слушая эти звоны, того, что они представляют собою лишь единичное, исключительное явление, что тяжеловесные, заботливо украшенные надписями и рельефными изображениями наши церковные колокола никогда почти не бывают согласны между собою, что требования музыкальной гармонии при устройстве колокольного звона теперь обыкновенно совсем забываются».

      Автор книги о колоколах Н. Оловянишников в 1895 году говорил со старостой кремлёвского Успенского собора в Москве известным адвокатом Федором Никифоровичем Плевако, выражая сожаление о беспорядочности звона в Кремле, хотя, конечно, внушительного и впечатляющего. Тот согласился, что действительно звон на Иване Великом не отличается гармоничностью, но это оттого, что колокола висят не только в ярусах колокольни, но и в боковых пристройках – звонари не видят друг друга.

      И всё же, как ни прекрасны ростовские звоны, как ни удивительны были для людей мастера вроде Сараджева, вызванивавшие на колоколах целые музыкальные произведения, типичным и близким русскому уху оставался традиционный ритмический звон. Мастера такого звона весьма ценились в народе, их знали, любили, помнили. Таков был, например, Александр Васильевич Смагин, родившийся в 1843 году в Верхотурском уезде Пермской губернии в крестьянской семье.

      Он учился звонить лет с десяти в своей сельской церкви. В юности, выучившись грамоте, стал служить конторщиком у купца Василия Гавриловича Холина, большого любителя церковного пения, – у него был хор, о котором впоследствии говорили: «Не услышим теперь такого пения». Любил он и церковный звон. Узнав, что Смагин хорошо звонит, он послал его учиться в Москву и Ростов. Потом Смагин был звонарем в соборе города Ливны, где толпы прихожан собирались слушать его звон. В 1878 году он приехал в Петербург и долгое время был рабочим на судостроительном заводе. В 1886 году, – весь этот год, – звонил в Александро-Невской лавре. В 1888 году через Синод получил должность звонаря в петербургском Вознесенском храме.

      «На колокольне Смагин чувствует себя хозяином, – писал о нём Оловянишников, – он привык восходить по лестницам её, не боится холода, пронизывающего ветра, ни дождей, когда приходится дежурить ему днём и быть ближе, чем другие люди, то к ясному, лазурному, то к пасмурному небу, или ночью, когда над ним горит звёздное небо ... Он заботится о чистоте и порядке на колокольне ... Когда он начинает звонить, то снимает шапку и крестится».

      Смагин не стремился к звону мелодическому, чтобы вызванивать какие-нибудь мелодии, как на курантах, он совершенствовался в ритмическом звоне, который, собственно, и есть настоящий церковный звон. Но он стремился изучить как можно больше «фигур» этого ритмического звона. Потом он стал учить других звонарей. Его воспринимали и уважали как великого знатока и хранителя традиционного звона.

      «Мне приходилось, – говорил Смагин, – слышать много раз, как на сельской колокольне мужичок так отчетливо и красиво звонит, что любого соборного или дворцового звонаря за пояс заткнет, жаль только, что звон этого мужика ограничивается одной фигурой, которую он заучил». Целью Смагина и было учить вот таких талантливых «мужичков» разным сцеплениям «фигур» колокольного звона. «Я звон собирал сорок лет, – говорил он, – дайте мне теперь его разнести».

      Смагин один из первых обратил внимание на стройность колокольного звона, – он извлекал из колоколов различные оттенки звуков, в зависимости от характера церковной службы. Впечатление от звона Смагина было потрясающее: колокола пели, тоны их то как бы удалялись, то приближались ... Свои «сцепления» звонов он называл «историческими», потому что в них входили традиционные звоны разных монастырей, чаще всего детали этих звонов. К звонам Смагин прибавлял вступление («затравку»), – редкие удары в самый малый колокол или перебор, – по одному удару в каждый колокол.

      Как пример известного звонаря-мелодиста, музыканта, можно привести протоиерея Аристарха Александровича Израилева, который в конце ХIХ столетия построил акустический прибор для точного определения числа колебаний колоколов. При его помощи батюшка гармонически настраивал колокола на некоторых колокольнях, в частности, в Петербурге в Казанском соборе, в церкви Аничкова дворца, в Москве в одном из храмов Донского монастыря, а также в храмах Киева, Варшавы, Белева и в храме cв. равноапостольной Марии Магдалины на Елеонской горе в Иерусалиме. Сделал он это и у себя на родине – в селе Ваулове Романово-Борисоглебского уезда. Служил же он священником Рождественского монастыря города Ростова. Император Александр III, которому он был представлен, пожаловал ему золотой наперсный крест.

      Вот как очевидец описывает пробу гармонически настроенных колоколов в селе Ваулове: «1 августа 1893 года должен был раздаться торжественный звон ... Яркий, чистый звук благовестного колокола ещё издали манил к себе слух, когда утром в этот день подъезжал я к селу Ваулову. Вслед за благовестом послышался скоро обычный перед началом литургии звон во все колокола. Местный псаломщик, наученный о. протоиереем, исполнил весьма удачно один за другим шесть звонов на различные тоны, в которые настроены колокола. Нельзя было не испытывать самой чистой и высокой духовной радости, слушая эту музыку ... Небольшой храм во время литургии, которую совершал отец Аристарх в сослужении с тремя священниками, был переполнен молящимися. Потом был крестный ход. Гармонические звоны снова услаждали наш слух ... Глаза невольно поднялись к звоннице: редкостная открылась нам картина. На звоннице в роли звонаря находился сам протоиерей, украшенный драгоценным крестом и в камилавке. Когда крестный ход вернулся в храм, он исполнил на колоколах гимны «Коль славен» и «Боже, Царя храни». Чутко прислушивалась к этим звукам огромная толпа народа, окружившая звонницу ... Когда утомленный отец Аристарх спустился вниз, все хлынули к нему под благословение».

      Один из специалистов по колокольному звону, – С.Г. Рыбаков, – в 1896 году так оценил музыкальный опыт о. Аристарха: «Отец Аристарх Израилев сделал опыт введения мелодического звона, чему, кажется, не было примера в прежнее время и что идёт вразрез со всеми преданиями нашего церковного звона. Последний имеет именно тот отличительный признак, что в нём нет мелодии, а весь он состоит из ритмических фигур; ритмический рисунок и есть содержание церковного звона. Поэтому введение мелодии в последний совершенно нарушило бы его характер, явилось бы чем-то чуждым ему, странным, несовместимым с впечатлением, которое мы, русские, издавна привыкли воспринимать от церковного звона. Колокола имеют свою собственную музыку, не мелодическую, а ритмическую. В отдельных случаях можно, конечно, ради любопытства осуществлять идею мелодического звона, но было бы странным вообще слышать с высоты колоколен на языке, так сказать, колоколов, мелодии, которые до сих пор раздавались и производили впечатление в исполнении человеческих голосов».

      Да, мы не отказались бы послушать какого-нибудь талантливого последователя о. Аристарха Израилева или К. Сараджева, не сказали бы, что это вообще не нужно, но «голод» наш после долголетней пустоты и молчания далеко ещё не утолен «простыми» колокольными звуками. Звон разрешён везде, но утрачены почти все большие колокола, сильно обеднели звоны ... будет ли возрождено колокололитейное мастерство – Бог весть ... И всё же как воздымается душа горе и ныне, когда слышишь праздничный звон, стоишь возле храма и смотришь на звонарей, делающих своё прекрасное, чистое дело там, на высоте колокольни ... Господи, Боже наш, помилуй нас, окаяных не оставь нас и в другой раз без колокольного звона!

© В. Афанасьев

Православные основы русского колокольного звона | Общество церковных звонарей | Школа звонарского мастерства Игоря Коновалова | Технология колокололитейного дела | Подбор колоколов и обустройство колоколен | Коноваловъ | Часто задаваемые вопросы | Фотогалерея | История | Библиотека | Исторический архив | Карта сайта | Указатель статей | English |

©