текст статьи
примечания

       В средневековом городе колокола, наряду с их употреблением в церковном обиходе и обозначением времени, играли важную гражданскую роль, давая возможность известить население о тех или иных событиях, созвать и объединить его. Видимо, вследствие их общественной значимости, колокола были запрещены в Византии после захвата её турками. По сообщению Тверской летописи, взяв Царьград в 1453 году, «турский салтан веры Рускыа не преставил, а патриарха не свел, но один в граде звон отнял; у Софии Премудрости Божия и по всем церквам служат литургию божественную и завтреню и вечерню поют без звону» [1].

       Значительное количество металла и высокое мастерство, требовавшиеся для отливки колоколов, делали их большой материальной и художественной ценностью. Нередко они были реликвией, а в периоды междуусобиц и войн колокола служили лестной военной добычей. В 1066 г. Всеслав Полоцкий, напав на Новгород, сжёг его и разграбил. «И колоколы съима у святыя Софие. О велика бяше беда въ часъ тыи!» [2]. Киевский князь Изяслав Мстиславич, напав на Путивль в 1146 г., вывез колокола [3]. В 1259 г. Ипатьевская летопись сообщает, что князь Даниил Галицкий перевез в Холм киевские иконы и колокола. «Колоколы принесе ис Кыева, дроугия тоу солье» [4].

       Многочисленны известия о колоколах и колокольнях в русских летописях XIV–XV вв. В 1399 г. в Твери для созыва народа епископ велел «звонити» [5]. В 1403 г. там «слит бысть колокол благовестник ..., и бысть глас его красен» [6]. В 1408 г. в Ростове, а в 1410 г. во Владимире «колоколы изгореша и разлившася» [7], в 1412 г. вновь «политы» в Ростове [8].

       Псковичи, завершив строительство каменной стены – «персей» – Крома в 1394 г. «колокольницу поставиша» [9]. В 1424 г. снова отстроена каменная стена персей. «И потом поставиша на персех колокольницу и колоколи повесиша» [10]. Через три года перси обрушились, и «поставлена бысть колокольница древянаа на старомъ месте къ святей Троици на першех, и колоколы повешены бысть» [11]. Повеска колоколов на персях отмечается авторами летописных сводов и впоследствии, в 1463 и 1466 гг. [12], так как на колокольне Троицкого собора, являвшегося религиозным и административным центром города, висел вечевой колокол, а у стен его собиралось вече. В 1510 г. Псков был присоединён к Русскому централизованному государству и согласно воле великого князя «спустиша колокол вечной у святыя Троица» [13]. Колокола были вывезены в Москву – «корсунский вечник и другой колокол взял», сообщает летопись [14]. В 1518 г. на Троицкой колокольне повесили колокол «Красный» [15].

       В конце XV – начале XVI в. в Пскове строятся кончанские храмы со звонницами, архитектура которых даёт возможность судить о размерах колоколов, их количестве, подборе, системе развески и убеждает в том, что псковичи применяли наборы колоколов значительного веса. На протяжении всего XVI в. псковские колокольники не только лили колокола для Пскова и Псковской земли, но и работали для крупнейших русских монастырей. Среди русских колоколов, сохранившихся к концу XIX – началу XX в., особенно многочисленными и наиболее древними были произведения псковских литейщиков XVI в.

       Сведения о древних колоколах, воспроизведения текстов их надписей есть в трудах И. Снегирева, А. Мартынова. Макария (Миролюбова), И.И. Василева, А. Князева, Н. Никольского, Н.Ф. Окулича-Казарина и др. П.П. Покрышкиным были отмечены красота формы найденных им в Гдове колоколов, богатство и необычность их орнаментации [16]. В 1928 г. опубликована небольшая статья А.И. Семенова «Новгородские и псковские литейщики XVI–XVII в.» [17], посвященная главным образом произведениям новгородских мастеров. В 1930-е годы вышли в свет две работы В.А. Богусевича, в одной из которых автор пытается установить местонахождение колокололитейной мастерской в Пскове и полагает, что она длительное время действовала на улице Романихе; в другой, рассматривая творчество Михаила Андреева, связывает его искусство с итальянским Возрождением [18]. Двум памятникам псковского литья XVI в. посвящена заметка Э.С. Смирновой [19]. В работе В.И. Афанасьева собраны сведения о колоколах по литературе и архивным источникам, рассматривается развитие литейного дела, но, к сожалению, в отрыве от сохранившихся произведений литья [20].

       Огромное количество памятников псковского литья было утрачено в 1920-е–1930-е годы, в том числе и наиболее древние, относящиеся к началу XVI в. Часть из них исчезла в годы Отечественной войны. Сохранившиеся колокола разновременны, созданы различными мастерами. Однако, несмотря на то, что число их невелико, они дают возможность судить о творчестве псковских колокольников XVI – начала XVII в.

       На основании летописных упоминаний следует полагать, что колокола бытовали в Пскове, как и в других городах, задолго до XVI в. Наиболее ранние известные нам даты – 1520 и 1521 гг., которыми были отмечены два больших (200 и 100 пудов) колокола, литых Михаилом, Ануфрием и Максимом Андреевыми для Спасо-Мирожского монастыря [21]. Михаил и Максим отливали также пару колоколов, один из которых висел на Варлаамовской церкви (он был выполнен между 1522 и 1528 гг.) [22]. Пару колоколов для церкви Василия на Горке в 1532 г. исполнил Максим [23]. Вероятно, теми же мастерами в 1520-х годах был отлит колокол для Снетогорского монастыря [24}, а в 1532 г. – для церкви Петра и Павла с Бую [25]. Михаил Андреев выполнил колокол для церкви Архангела Гавриила в Кирилло-Белозерском монастыре [26]. Для Хутынского монастыря в 1532 г. мастер отливал колокол-благовестник весом 120 пудов [27]. В 1551 г. Михаил Андреев и его сыновья Матфей и Кузьма на средства Петра Ивановича Шуйского исполнили отливку 400 пудового благовестника для Кирилло-Белозерского монастыря [28].

       По-видимому, только два колокола работы Михаила Андреева сохранилось до наших дней. Один из них выполнен в 1544 г. для церкви Козьмы и Демьяна с Примостья на Запсковьи [29]. Церковь Козьмы и Демьяна – один из крупнейших храмов Пскова. Он был возобновлен после пожара в 1462–1463 гг. на средства псковского князя и степенных посадников [30]. В 1499 г. церковь вновь «выгорела» [31], а в 1507 г. во время пожара на Запсковьи «колоколы у Козьмы и Демьяна сгорели, и предел подле церкви зельями (порохом – И.П.) розодрало» [32]. В 1541 г. летописи вновь сообщают, что выгорело все Запсковье [33].

       Следует полагать, что этот колокол отливался в связи с восстановлением храма после пожара. Его высота – 140 см, нижний диаметр – 120 см, высота «короны» – 30 см. Петли гранёные, покрыты орнаментом. Линия ребра плавная, колокол расширяется, начиная от плеча. Первая строка надписи располагается на плече, следующие две и лента орнамента – в верхней части тулова. На перегибе ребра – три тяги. Нижний край обрамлен пояском надписи и орнамента. Формовка и зачистка колокола выполнены с большим мастерством.

       Подобная форма, членения, схема размещения надписей и орнаментов характерны для произведений псковских литейщиков всего XVI и начала XVII в.

       Надпись на этом колоколе исполнена красивым полууставным почерком, знаки нанесены при помощи печаток. Орнаменты выполнены также при помощи матриц. Разделителями между словами в строке служат небольшие рельефные изображения зверей и птиц, среди которых есть крылатый сфинкс в короне. В качестве разделителя использована и фигурка св. Георгия, поражающего змия, образцом для неё послужило какое-то западное произведение мелкой пластики. Разделители выполнены штампиками.

       Более широкий верхний пояс орнамента состоит из стилизованных массивных растений – «древа», по сторонам которого противостоят друг другу животные: лев, олень, грифон, рогатое и крылатое чудовище. Каждая такая композиция отделена от аналогичных соседних растительными мотивами. Кайму края составляет вьющийся стебель, в завитки которого вписаны фигурки зверей и птиц [34].

       Начало надписи отмечено медальоном с изображением «Троицы», начале строк – Голгофским крестом. В тексте названы дата отливки, праздник, на день которого падает выполнение работы, место, где она выполнена, храм, для которого предназначен колокол, названы великий князь, архиепископ, представители администрации, мастер, выполнивший работу и воздана хвала Богу. Несмотря на полноту сведений, есть части надписи, где текст как бы стёрт, а разделительные фигурки и надстрочные знаки сохранились. Во втором из этих пробелов могли быть приведены имена церковных старост козьмодемьянского прихода.

       Надпись является историческим источником. В её пространном тексте приведены имена псковских наместников и дьяков 1544 г. Наместник князь и боярин А.Б. Горбатый – выдающийся военный деятель середины XVI в., «полкоустроитель», впоследствии участник взятия Казани и её первый воевода. Он был казнен вместе с сыном в 1565 г., в начале опричнины. Другой наместник, боярин И.И. Хабаров, по словам А.М. Курбского, «муж роду старожитного» и «в книжном разуме искусен». Ещё в 1535 г. он был полковым воеводой, дважды являлся наместником и воеводой Смоленска. После смоленского пожара 1554 г. отстранен от службы и закончил жизнь в опале, иноком Кирилловского монастыря. По разрядным записям известны имена дьяков [35].

       Любопытно сообщение псковских летописей, которое, быть может, имеет отношение к данному колоколу. В период Смутного времени население Пскова раскололось на два лагеря и власть в городе в значительной мере была в руках «меньших» людей [36]. Зимой 1606 г. «бóльшие» люди объединились и зазвонили во все колокола Троицкого собора. Простой же люд Пскова «поидоша на Запсковье ... и зазвониша в колокол у чюдотворцевъ Козьмы и Дамьяна; и скопишеся множество человек», воевода же, дети боярские и гости бежали из города [37].

       В настоящее время колокол Михаила Андреева стоит на деревянном постаменте возле построенной в 1554 г. церкви Успения в г. Белозерске. Когда он попал туда – сведений нет, но в середине и конце XIX в. на Козьмодемьянской звоннице его не было [38]. Там находился другой колокол, меньшего размера, исполненный в 1546 г. Он также сохранился до наших дней и висит в проёме Троицкой колокольни. Колокол выполнен с большим мастерством, рельефы и надпись четки, поверхность тщательно зачищена. Форма, членения и орнаментация аналогичны рассмотренному, выше памятнику. Петли «короны» покрыты переплетающимися кольцами и «бегунком». Надпись в четыре строки. Её полное прочтение сейчас невозможно, но она приведена А. Князевым и И.И. Василевым [39].

       Колокол отливался на приходские средства – «повелениемъ рабъ божьих старост Василья Яковлева сына Рыбника ... да Киприяна Нефедьева сына иконного мастера и всех сусед Кузьмодемьянского прихода». Видимо, к числу братьев Андреевых принадлежал Тимофей. Сохранился целый ряд его работ, преимущественно не очень большого размера. Один из колоколов Печерской звонницы относится к 1540 г. Этот колокол имеет высоту около 120 см, нижний диаметр 105 см, его «корона» имеет высоту 20 см. Гранёные петли орнаментированы. Надпись в три строки сопровождается двумя лентами орнамента. Звеном его является стилизованное «древо» и пара животных. На нижней ленте в круглые завитки вписаны фигурки реальных и фантастических зверей. Надпись на колоколе исполнена полууставным почерком.

       На той же звоннице находятся ещё два небольших колокола мастера Тимофея Андреева сына, выполненных в 1544 г. Меньший из них имеет только один поясок орнамента, располагающийся в верхней части колокола и состоящий из завитков с фигурками зверей. Надписи тождественны по содержанию. В них не назван храм, для которого предназначены колокола, следовательно, они могли выполняться на продажу. Обычно мастер называл себя «Тимох Андреев сын Котельников с Романихи улицы». На паре колоколов 1544 г. значится: «со Усполия из-за Великих врат», т.е. в этом году мастерская Тимофея Андреева уже находилась за пределами Застенья, очевидно на территории Алексеевской слободы.

       Мастер-колокольник, выполняя форму для отливки, был вынужден работать с глиной. Формовка, сушка, обжиг формы требовали навыков гончара. В Пскове сохранились замечательные комплексы произведений керамики – надгробные плиты и архитектурные пояса. Наиболее ранняя известная нам дата «керамиды» – 1530 г. Их основная часть выполнена в 1560–1570-е годы [40]. Архитектурные керамические пояса–летописи относятся к середине XVI в. [41]. Мастер, работая над «керамидой», сочетал форму, доработку вручную, штампики. Надписи надгробий исполнены штампиками, как и на колоколах. На части плит полууставные почерки повторяют полуустав колоколов. Близки орнаменты плит и литья, тонкость их исполнения. В поясе Никольского собора г. Острова, кроме плит с летописью о постройке храма и обрамляющих её керамических валов, есть декоративный поясок из плит-«киотцев». На одном из двух вариантов «киотцев» имеется выполненная на форме надпись: «Тимоха печник, плотник сей ображец резал Давыд». Среди надгробий также есть подобная плита, относящаяся к 1560 г. Не исключено, что над «керамидами» и колоколами работали одни и те же мастера.

       Тимофей Андреев в 1545 г. переливал старый «ефимиевский» колокол XV в. в новгородском Вяжицком монастыре [42]. В 1547 г. он выполнил два зазвонных колокола по 80 пудов для Соловецкого монастыря [43]. В числе самых ранних его работ известен колокол 1526 г., находившийся на звоннице церкви Богоявления в Пскове [44}, а ныне висящий в проёме Троицкой колокольни. И ещё несколько отливок он исполнил совместно с Прокопием Григорьевым, например, небольшой колокол 1536 г., находящийся в собрании Новгородского музея [45].

       Известны небольшие колокола Прокопия Григорьева, относящиеся к 1530–1550-м годам. Некоторые из своих самостоятельных работ мастер подписывал следующим образом: «а делал мастер псковитин Прокофей Григорьев сын Колокольник от Варламья Запсковья Стадища» [46}. Колокол этого мастера с датой 1548 г. находится в г. Суздале [47]. Его форма, членения и орнаменты аналогичны работам Михаила и Тимофея Андреевых.

       Большие колокола отливали сыновья Михаила Андреева – Матфей и Кузьма. Кроме 400-пудового благовестника, над которым они работали вместе с отцом [48], известны к другие их произведения. Строевский список Псковской летописи сообщает об одной отливке: «Лета 7065-го колокол слили мастеры Матфейко и Куземка Михайловы, весом 16 берковсков и пол 5 пуда болших и 4 гривенки [около 165 пудов], а денежною проторою стал 313 рублев московских и 11 денег псковских» [49]. Дата отливки – 1557 г. Колокол был предназначен для Псково-Печерского монастыря, но не попал в него и находился на звоннице церкви Богоявления на Запсковьи [50]. Впоследствии им заменили другой большой, 200-пудовый колокол, отлитый теми же мастерами в 1567 г. для Троицкого собора [51]. В настоящее время колокол находится на Троицкой колокольне в Пскове. Гранёные петли его «короны» орнаментированы переплетающимися кольцами и растительным «бегунком». На тулове в верхней части широкий (8 см) фриз с разнообразными звериными фигурками по сторонам растительного мотива. Ниже последней строки по краю – завитки стебля с заключенными в них орлами, козликами, барсами. Надпись в четыре строки.

       Благодаря соразмерности членений и декоративных деталей, изяществу шрифта и орнамента, колокол 1557 г. является одним из наиболее замечательных произведений псковских литейщиков. Среди колоколов XVI в. он не имеет равных по строгости и красоте, тщательности работы.

       В том же 1557 г. Матфеем и Кузьмой отливался «Преподобнический» колокол для Соловецкого монастыря весом 173,5 пуда. В надписи на нём говорилось, что он лит в преименитом и славном граде Пскове строением князя А.И. Воротынского. «А делали мастеры псковские из Запсковского конца» [52]. В 1559 г. ими был вылит небольшой зазвонный колокол в тот же монастырь (весом около 30 пудов) [53].

       Возможно, самой крупной работой Матфея и Кузьмы была отливка в 1555 г. «Пименовского» 500-пудового колокола-благовестника для новгородского Софийского собора, вывезенного Иваном IV во время его карательного похода 1570 г. [54]

       В цитированной выше летописной записи об отливке колокола сообщается ещё об одной работе: «и того же лета слили в Печерской же монастырь новой колоколъ, а вышел из дела весом 16 берковсковъ да пуд болшой без 5 гривенокъ, а всей меди дано было мастером в дело 15 берковсковъ и 4 пуда больших и 12 гривенок, а олова 3 берковьска и 6 пудов больших и 8 гривенок, а лили колокол мастеры Косма Васильевъ да Логин Семеновъ» [55]. Таким образом, колокол вышел из дела весом 161 пуд; приблизительное соотношение меди и олова в нём 80 : 20.

       Колокол сохранился и находится на большой звоннице Псково-Печерского монастыря. Его высота – около 170 см, нижний диаметр – 160 см. Колокол орнаментирован соответственно традиции, украшены петли его «короны», тулово охвачено двумя лентами орнамента, сопровождающего строки надписи. На верхнем фризе – растения, раскинувшие ветви, под ними прыгающие львы, олени, драконы. В завитки стебля нижней каймы заключены звериные фигурки, разделители в строке – изображения зверей. Надпись в четыре строки. Содержание текста аналогично надписи на колоколе Матфея и Кузьмы. Дата несколько расходится с летописной – 1558 г.

       Кузьма Васильев и Логин Семёнов в 1557 г. выполнили пару небольших колоколов для церкви Преображения на острове Колпино на Псковском озере. Размеры тех двух колоколов: 107 и 96 см, 96 и 86 см. Форма и орнаментация их обычны. Интересны надписи, которые имеют сведения исторического характера и из которых следует, что они висят на своём первоначальном месте.

       Как видно из текста надписи, колокола выполнены на средства прихода, а работали мастера за пределами Застенья, где-то неподалеку от Великих ворот.

       Сохранилась также пара колоколов, которые отливались Логином Семёновым в 1570 г. для погоста Ерьево. Их украшают только строки надписей, нанесённых красивым полууставным почерком, разделители между словами – фигурки зверей. Размеры колоколов: высота большего – 102 см, меньшего – 92 см, нижний диаметр 85 и 77 см [56].

       Надпись имеет отношение к событиям времени Ливонской войны. Как записано под 1570 г. в Псковской III летописи, отразившей оппозиционные настроения, в ходе войны были взяты 24 ливонских и вифляндских города, «и своих людей посади с нарядом и запасы ... и наполни грады чюжие рускими людьми, а свои пусты сотвори ... Немцы же ... не по мнозе все те городки очистиша себе и поимаша и людей побиша» [57]. Как следует из текста надписи, в 1570 г. известный боярин Яков Андреевич Салтыков незадолго до своей смерти (1571–1572 гг.) был воеводой Юрьева Ливонского (Дерпта). Вместе с ним несли службу дьяки Шемета Шелепин и Мелентий Иванов. Колокола выполнены для монастыря.

       Во второй половине XVI в. в Пскове работает целый ряд литейщиков, которые объединяются при выполнении больших заказов, маленькие же колокола отливают поодиночке. В 1599 г. псковичи Василий Иванов, Афанасий Панкратьев, Иоаким Иванов лили 200-пудовый колокол Хутынского монастыря, который находился в монастыре и отмечается описями [58]. В настоящее время он стоит на постаменте возле Софийской звонницы. Колокол исполнен соответственно традиции, его «корона» орнаментирована, тулово членится тягами, орнаментальные фризы сочетают растительные элементы и фигурки животных, обычными для XVI в. являются форма, характер шрифта. Но в целом в нём утрачено высокое мастерство исполнения, характерное для первой половины и середины столетия. На смену четкости и красоте рельефа пришли упрощенность и схематичность орнамента, примитивность его рисунка.

       Некоторое снижение мастерства присуще не только колоколу 1599 г., но и другим произведениям псковских литейщиков конца XVI в. Причиной, видимо, являются исторические обстоятельства – война, налоги, длительная осада Пскова Баторием разорили хозяйство, привели к упадку ремесла и торговли.

       Небольшой колокол 1601 г., висящий на звоннице Никольского храма в Псково-Печерском монастыре, отличается от других колоколов рубежа столетии. Его форма грубее, линия ребра не имеет обычного прогиба, круче изгиб края. Тулово членится тягами. Надпись нанесена неровным полууставным почерком, разделителем служит четырёхконечный крест. Корона утрачена, её заменили железные петли (высота навершия 21,5 см). Высота тулова – около 75 см, диаметр основания – 89 см. Надпись сообщает, что колокол – работа мастера старца Cергия Дубинина, возможно, инока Печерского монастыря и, быть может, в миру литейщика Семена Дубинина. Пищали его литья времени Федора Иоанновича имелись среди наряда Псковской крепости ещё в конце XVII в. [59]. Своеобразие памятника объясняется тем, что он исполнен не колокольником, а мастером–пушечником.

       В 1614 г. для церкви Преображения у Старого костра был отлит колокол мастерами Саввой и Кузьмой. В XIX в. этой церкви уже не было, и колокол находился на звоннице церкви Козьмы и Демьяна с Примостья [60]. В настоящее время он висит на колокольне Никольского храма в Любятове. Его размеры невелики: высота 116 см, диаметр 104,5 см. Форма обычна для XVI в., высота превышает диаметр основания, тулово расширяется, начиная от плеча. «Корона» орнаментирована. Надпись в четыре строки нанесена красиво и крупно полууставным почерком. Её начало отмечено медальоном с изображением «Троицы». Разделители между словами – розетки и фигурки зверей. Орнамент верхней и нижней части тулова одинаков – растительный, в виде тонкого волнистого стебля с изящными отгибами стебельков, цветами и листьями. Легкий и утонченный, он отличается от растительных орнаментов, применявшихся на небольших колоколах Тимофеем Андреевым. Начертание надписи также отразило вкусы своего времени. Но форма колокола, система его декора, формулировка надписи остаются традиционными, характерными для XVI в.

       Рассмотренные колокола – наиболее значительные произведения из числа сохранившихся памятников псковского литья. Они дают представление о замечательном расцвете бронзолитейного искусства в XVI – начале XVII в. Не имея резких отличий от европейских колоколов, псковские имеют, однако, своеобразный характер профиля и устойчивую композицию деталей. Длительное время сохраняется изысканный рисунок полууставного шрифта. Не находят себе близких аналогий орнаментальный убор псковских колоколов, оформление их короны. Возможно, они восходят к более древним памятникам.

Примечания

[1]   Полное собрание русских летописей (далее – ПСРЛ). Пг., 1922. Т. XV. С. 495.
[2]   ПСРЛ. СПб., 1841. Т. III. С. 2.
[3]   ПСРЛ. СПб., 1908. Т. II. С. 334.
[4]   ПСРЛ. Т. II. С. 844.
[5]   ПСРЛ. Т. XV. С. 460.
[6]   ПСРЛ. Т. XV. С. 470–471.
[7]   ПСРЛ. Т. XV. C. 482; ПСРЛ. СПб., 1853. T. VI. С. 139.
[8]   ПСРЛ. Т. VI. C. 140.
[9]   Псковские летописи. М., 1955. Т. II. С. 107.
[10]  Псковские летописи. Т. II. С. 39.
[11]  Псковские летописи. Т. II. С. 120, 121.
[12]  Псковские летописи. Т. II. С. 53, 163.
[13]  Псковские летописи. Т. II. С. 256.
[14]  Псковские летописи. Т. II. С. 258.
[15]  Псковские летописи. Т. II. С. 226.
[16]  Покрышкин П.П. Церкви псковского типа XV–XVI столетий по восточному побережью Чудского озера и на реке Нарове // Известия Археологической комиссии. СПб., 1907. Вып. 22. С. 20.
[17]  Сборник Новгородского общества любителей древности. Новгород, 1928. Вып. 9. С. 51–56.
[18]  Богусевич В.А. Псковские литейщики XVI–XVII вв. // Проблемы истории докапиталистических обществ. Л., 1934. №  9–10. С. 157–161; Он же. Литейный мастер Михаил Андреев // Новгородский исторический сборник. Л., 1937. Вып. II. С. 83–104.
[19]  Смирнова Э.С. Два памятника псковского художественного литья XVI в. // Советская археология. 1962. № 2. С. 243–247.
[20]  Афанасьев В.И. Литейное дело в Пскове в XVI в. // Социально-политическая история СССР. Сб. ст. аспирантов и соискателей. М.; Л., 1974. С. 91–112.
[21]  См.: Василев И.И. Археологический указатель г. Пскова и его окрестностей. СПб., 1898. С. 67.
[22]  Василев И.И. Археологический указатель г. Пскова и его окрестностей. С. 63.
[23]  Василев И.И. Археологический указатель г. Пскова и его окрестностей. С. 44.
[24]  Архив Института истории России Российской Академии наук (СПб). Ф. 2. Д. 154. С. 98.
[25]  Василев И.И. Археологический указатель г. Пскова и его окрестностей. С. 45.
[26]  Никольский Н. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство во второй четверти XVII в. СПб., 1897. Т. 1. Вып. 1. С. 174.
[27]  См.: Макарий. Археологические описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях. М., 1860. Ч. II. С. 297–280.
[28]  Никольский Н. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство во второй четверти XVII в. Т. 1. Вып. 1. С. 180–181.
[29]  Смирнова Э.С. Два памятника псковского художественного литья XVI в. С. 243, 244.
[30]  Псковские летописи. Т. II. С. 150.
[31]  ПСРЛ. СПб, 1848. Т. IV. C. 272.
[32]  ПСРЛ. Т. IV. C. 281.
[33]  Псковские летописи. Т. II. С. 229.
[34]  Плешанова И.И. О зверином орнаменте псковских колоколов и керамид // Древнерусское искусство. Художественная культура Пскова. М., 1968. С. 204–219.
[35]  Разрядная книга 1475–1598 гг. М., 1966. С. 97, 155, 225, 448, 89, 164, 320–324.
[36]  Тихомиров М.Н. Классовая борьба в России XVII в. М., 1969. С. 13, 14.
[37]  Псковские летописи. Т. II. С. 270–275.
[38]  См.: Князев А. Указатель достопамятностей города Пскова. М., 1858. С. 24; Василев И.И. Археологический указатель г. Пскова и его окрестностей. С. 61–62
[39]  Князев А. Указатель достопамятностей города Пскова. М., 1858. С. 24–25; Василев И.И. Археологический указатель г. Пскова и его окрестностей. С. 61.
[40]  Плешанова И.И. Керамические надгробные плиты Псково-Печерского монастыря // Нумизматика и эпиграфика. М., 1966. Вып. 6. С. 149–206; Она же. Каменные надгробные плиты Псково-Печерского монастыря // Нумизматика и эпиграфика. М., 1978. Вып. XII. М., 1978. С. 64.
[41]  Плешанова И.И. Псковские архитектурные керамические пояса // Советская археология. 1963. № 2. С. 211–226.
[42]  Макарий. Археологические описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях. Ч. II. С. 286–287.
[43]  Досифей. Географическое, историческое и статистическое описание ставропигиального первоклассного Соловецкого монастыря. М., 1836. С. 240.
[44]  Архив Института истории России Российской Академии наук (СПб). Ф. Р-1. Д. 578. Л. 28–29.
[45]  Новгородский истоико-архитектурный и художественный музей-заповедник. Инв. № НГМ–7923.
[46]  Василев И.И. Археологический указатель г. Пскова и его окрестностей. С. 49–50
[47]  Смирнова Э.С. Два памятника псковского художественного литья XVI в. С. 244.
[48]  Для Кирилло-Белозерского монастыря. Никольский Н. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство во второй четверти XVII в. Т. 1. Вып. 1. С. 180–181.
[49]  Псковские летописи. М.; Л., 1941. Т. I. С. IX. Строевский список–свод игумена Псково-Печерского монастыря Корнилия. В записи по поводу отливки колокола, сделанной видимо позднее, опущено или пропущено при чтении «е» – цифра «5», т.к. колокол отливался в 1557 г.
[50]  Архив Института истории России Российской Академии наук (СПб). Ф. P-1. Д. 578. Л. 28–29.
[51]  Василев И.И. Археологический указатель г. Пскова и его окрестностей. С. 34; Богусевич В.А. Литейный мастер Михаил Андреев. С. 94.
[52]  Досифей. Географическое, историческое и статистическое описание ставропигиального первоклассного Соловецкого монастыря. С. 239–240.
[53]  Досифей. Географическое, историческое и статистическое описание ставропигиального первоклассного Соловецкого монастыря. С. 241.
[54]  ПСРЛ. СПб, 1841. Т. III. С. 254.
[55]  Псковские летописи. Т. I. С. IX.
[56]  Колокола находятся в Псковском музее.
[57]  Псковские летописи. Т. II. С. 261–262.
[58]  Опись Hовгородского Хутынского монастыря 1642 г. // Записки имп. Археологического общества. СПб., 1857. Вып. IX. C. 527.
[59] Сборник московского архива Министерства юстиции. М., 1914. Вып. 6. С. 224–225, 240, 249.
[60] Князев А. Указатель достопамятностей города Пскова. М., 1858. С. 25; Василев И.И. Археологический указатель г. Пскова и его окрестностей. С. 61.

© И.И. Плешанова

Православные основы русского колокольного звона | Общество церковных звонарей | Школа звонарского мастерства Игоря Коновалова | Технология колокололитейного дела | Подбор колоколов и обустройство колоколен | Коноваловъ | Часто задаваемые вопросы | Фотогалерея | История | Библиотека | Исторический архив | Карта сайта | Указатель статей | English |

©