
С.А. Глейбман
Воспоминания
о В.В. Кавельмахере
Несколько десятилетий
подряд с конца 60-х годов прошлого века в переполненную электричку «Москва–Александров»
садился высокий, бородатый человек, выделявшийся среди пассажиров неординарной
внешностью, легкой небрежностью в одежде, внутренней сосредоточенностью.
Он вёз из столицы в провинциальный город не набитые продуктами сумки, а всего
лишь видавший виды потёртый портфель, в котором лежали молоток, рулетка,
записная книжка да чертежи.
По этой живописной
дороге на север, где чередой выстроились старые русские города: Сергиев Посад,
Ростов, Ярославль, – он спешил по выходным на встречу с древней Александровской
Слободой, знаменитой опричной столицей Ивана Грозного. Там ждали его белокаменные
загадки, тайны, открывавшиеся только ему одному, тяжелый физический труд,
бывший не в тяжесть, а в наслаждение.
Звали этого человека Вольфганг Вольфгангович Кавельмахер, в кругу же хороших
знакомых и друзей он был известен как просто Вольф.
Архитектору-реставратору
по профессии, Вольфу, ставшему в 90-е годы главным специалистом «Мособлстройреставрации»,
пришлось соприкоснуться практически с самыми выдающимися памятниками московского
и раннемосковского зодчества. Он исследовал храмы XIV–XVI вв. в Можайске,
Волоколамске, Коломне, Сергиевом Посаде, Звенигороде; работал над датировкой
памятников Троице-Сергиевой лавры, Иосифо-Волоколамского и Новодевичьего
монастырей, занимался вопросами строительной истории и реконструкции первоначального
вида соборов Московского Кремля. Александровская Слобода среди них была не
просто «объектом». Она стала его душевной привязанностью ещё со
студенческих времён. Однажды, направляясь в Ростов, он неожиданно для себя
сошёл с поезда на шумном вокзале в Александрове и впервые увидел поразивший
его навсегда древний Александровский кремль. На его территории тогда причудливо
сосуществовали жилой поселок «Заря» и краеведческий музей. Потом
он много слышал об уникальных памятниках Слободы от известного реставратора
П.Д. Барановского, под руководством которого ему посчастливилось работать;
читал о них в архивах издания XIX в., ведь Александровская Слобода,
где историей была «уготована богатая жатва для зодчего, археолога и
историка», давно привлекала внимание любителей старины. Подружившись
с научным сотрудником музея А.А. Масловским, изучал в музейной библиотеке
неопубликованные рукописи исследователей слободского ансамбля в советское
время: профессора А.И. Некрасова и архитектора-реставратора П.С. Полонского.
Именно благодаря им,
по мнению Вольфа, «легендарный туман» вокруг памятников рассеялся. А.И. Некрасов
одним из первых оценил масштаб происходившего в Слободе начала XVI в.
«Памятники Александровской Слободы не какие-нибудь провинциальные сооружения,
а стоят в первых рядах столичных памятников зодчества и художественно, и
идейно», – отмечал он.
За свою долгую жизнь
выдающиеся памятники неоднократно подвергались переделке, – и для Вольфа,
пытливого исследователя, сюжетов, достойных внимания в Александровской Слободе,
возникло множество: и первоначальный облик каждого уникального сооружения,
и общий вид всей грандиозной загородной царской резиденции, атрибуция древнего
ансамбля и его исполнители. В самом начале пути архитектор не предполагал,
как много удастся ему найти и предъявить современникам удивительных свидетельств
неповторимости ансамбля Александровского кремля: "италианский" портал
домового царского храма, росписи под паркет дворцовой палаты, белокаменные
резные розетки, столбы изысканной двухъярусной галереи дворцового храма на
женской половине дворца и многое другое. И, наконец, обобщив исследования,
заявить об обнаружении в Александровской Слободе нового неизвестного для
науки памятника дворцового зодчества XVI в. – Государева двора.
От музейных сотрудников
в Александрове на первых порах он просил только одного: «Дайте мне лестницу
и побольше». По ней он взбирался на
шатер древнего храма, проникал на средневековые чердаки, с ней обследовал
глубокие мрачные подвалы, делал зондажи. Иногда стук его молотка слышали
целый рабочий день.
Более полно приступить
к обследованию всего комплекса Вольф смог лишь тогда, когда во главе музея
в 1984 г. стала А.С. Петрухно. Закончив
зондажи в Распятской церкви-колокольне, архитектор в приподнятом настроении
писал своему другу: «А.С. Петрухно я обязан навеки. Я мечтал
о нём (зондаже) 20 лет. Теперь все проблемы этого сооружения решены!
Теперь я впервые счастлив».
Самое гигантское сооружение
Александровской Слободы – Распятская церковь-колокольня – давно
занимало воображение исследователя. Вольф никак не мог поверить, что колокола,
привезённые Иваном Грозным из новгородского похода, могли разместиться на
площадке звона дошедшего до нас здания. Версии ученых о второй башне, в поисках
которой вокруг памятника не осталось «живого
места», пришлось отвергнуть. Мысль о многопролетной звоннице, в колокола
которой можно было звонить с земли, приходила неоднократно. Как-то в очередной,
может быть сто первый раз, обходя здание колокольни, Вольф вновь задумался
о назначении её девятого столба, обратив внимание на две обрубленные металлические
связи, исходившие из остатков столба строго на запад. Они-то и указали на
место будущих раскопок в поисках утраченной части колокольни. «Мои раскопки
дали мне всё, что я желал получить: размеры и глубину фундаментного рва древней
звонницы. Для профана это скучно. Для меня – наслаждение, потому что
это наше великое сооружение и очень древнее. Сегодня это старейшая шатровая
колокольня, и с самым сложным планом».
Догадки архитектора-практика,
основанные на открытиях предыдущих исследователей и подтверждённые археологическими
изысканиями, позволили сделать реконструкцию здания, бывшего первоначально
на месте Распятской. Оно упоминалось в документах как церковь Алексея митрополита.
Это небольшое, восьмигранное в основании, столпообразное сооружение времени
отца Ивана IV, великого московского
князя Василия III, оказалось почти нетронутым спрятано в стенах грозненской
колокольни.
Так началось выявление
В.В. Кавельмахером в толще сохранившихся сооружений грозненской резиденции
самых ранних её шедевров, с открытием огромного ряда уникальных, нигде более
не встречаемых, деталей интерьера загородного дворца московских государей
начала XVI в.
Читая во владимирских
и московских архивах отчёты о перестройке Александровского кремля во второй
половине XVII в. для нужд основанного здесь Успенского
монастыря, Вольф понял, что каменных дел подмастерье Никита Корольков, переделывая
церковь Троицы на дворце под церковь-трапезную, также не разрушил, а закрыл,
спрятал ненужную в скромном монастырском быту роскошь государевых построек.
Зондажи, сделанные архитектором в этом памятнике, дали потрясающий результат –
открылся западный портал фряжского типа с оригинальным навершием в форме
сноповидного вала с валиками, покрытыми растительным орнаментом. Намётанный
глаз знатока белокаменной резьбы уловил отсутствие некоторых деталей. Поверив
в бережное отношение Никиты Королькова к декору бывшего дворца, Вольф попробовал
отыскать одну из них в забутовке юго-восточного столба трапезной и не ошибся.
Великолепная белокаменная деталь в форме моллюска лежала там три столетия
целехонька!
Чем больше уникальных
деталей интерьера открывал архитектор в слободских памятниках, тем больше
утверждался во мнении, что настоящим строителем Александровской Слободы был
великий московский князь Василий III, по повелению которого здесь создавался
грандиозный архитектурный ансамбль – Государев двор.
Все убеждало Вольфа
в этом: единые, найденные во всех четырёх сохранившихся памятниках строительные
материалы, железо, кровельная черепица, единое колористическое решение фасадов
(красные стены и барабаны, белокаменные подклеты, апсиды и чёрные кровли),
итало-готическая белокаменная резьба порталов, поясов, карнизов. Таким образом,
единственная, известная в источниках дата –
11 декабря 1513 года – об освящении одного памятника
древней Слободы, соборной церкви Покрова, могла быть отнесена ко всему ансамблю
в целом, тем более, что в том же богослужебном сборнике говорилось далее:
«тогды ж князь великий и во двор вшел».
Со времени Василия III
в Слободе принимались послы, кипела дипломатическая работа, и строительство
в ней роскошного загородного каменного дворца хорошо вписывалось также в
историческую ситуацию.
При подобном толковании
событий становился понятным и выбор царём Иваном IV
через полстолетия Александровской Слободы как новой политической столицы.
«Вот почему, покидая в 1564 г. Москву, царский поезд (Ивана IV)
повернул на север в Слободу, где царя и его семью всегда ждал готовый к приезду
комфортабельный и надежно укрепленный дворцовый ансамбль». «Невозможно было
предположить, что дворец, его «анфилады» – столовая и тронная залы, его
парадные покои – всё это возводилось заново при Иване IV».
Безусловно, царь Иван предпринял в Слободе масштабные перестройки: об этом
свидетельствует Распятская колокольня – выдающийся памятник эпохи опричнины,
но без сооружения новых церквей.
Таков был ход размышлений архитектора и историка архитектуры.
Свои выводы об опыте
реконструкции выдающегося архитектурного ансамбля России исследователь вынес
на суд научной общественности. В июне 1993 года
в Александровском музее при участии корифеев отечественной науки: А.И. Комеча,
С.С. Подъяпольского, Л.И. Лифшица, – состоялось заседание
секции древнерусского искусства Института искусствознания Министерства культуры
РФ, после которого многолетие исследования архитектора получили высокую оценку.
«Они не только пополнили
наши сведения очень существенными открытиями и наблюдениями, но и вернули
этот замечательный ансамбль в центр внимания историков русского зодчества»,
– писал позднее С.С. Подъяпольский.
Новая интерпретация
Вольфом давно известных памятников способствовала повышению интереса к Александровской
Слободе, её историко-культурному наследию в самых разных научных кругах:
среди историков, археологов, архитекторов, реставраторов, экологов и т.д.
Появились студенты московских вузов, желавшие пройти практику в Александровском
кремле, и даже защитить дипломную работу по теме «Государев
двор в Александровской Слободе».
Немалую роль сыграл
В.В. Кавельмахер и его исследования в развитии и преобразовании Александровского
музея в музей-заповедник «Александровская
Слобода» федерального значения. Он писал в защиту Слободы взволнованные
и страстные письма министру культуры Е.Ю. Сидорову и заместителю министра
Н.Л. Дементьевой, неоднократно участвовал в многочисленных кабинетных
заседаниях самого высокого уровня, на которых решалась судьба музея; наглядно
пропагандировал совместно с музеем всё заново открытое всеми доступными способами:
публикациями, макетами, экспозиционным показом зондажей.
По выполненным Вольфом
графическим реконструкциям древних памятников ансамбля для экспозиции «Государев
двор в Александровской Слободе» в Московском архитектурном институте сделаны
два замечательных макета (церковь Алексея митрополита и церковь Троицы).
В них наглядно воплотились представления гениального архитектора о невиданных,
почти диковинных сооружениях загородной государевой резиденции, выстроенной
в европейском стиле, возможно, теми же мастерами, что создавали Большой Кремлёвский
дворец в Москве.
В печати статьи В.В. Кавельмахера о Государевом дворе появлялись неоднократно.
В 1995 г. вышел его авторский сборник «Памятники архитектуры древней
Александровской Слободы», программная статья которого «Государев
двор как памятник дворцовой архитектуры», значительно переработанная,
вошла затем в новое издание записок о России датского посланника Якоба Ульфельдта.
Эта публикация дополнена исследованиями конца XX в. и анализом единственного
известного науке графического изображения грозненской Слободы – гравюр
из книги Ульфельдта. С присущей ему литературной одаренностью Вольф вновь
популяризирует в ней выдающийся ансамбль, рассчитывая уже не только на российских
читателей, но и на специалистов-историков Северной и Восточной Европы.
Последние годы Вольф
жил в России и Германии. «Жить на две страны и разорительно, и трудно», –
признавался он, но всегда стремился летом приехать на раскопки в Слободу.
Обязательно, несмотря на свои 70 лет,
спускался в раскоп, будь то разрез двухметрового вала или глубокий колодец,
с пристрастием осматривал и комментировал все археологические находки. С
полной уверенностью можно сказать, что каждый древний памятник Александровской
Слободы Вольф прослушал, простучал, обласкал своими чуткими, крепкими руками
и благословил на долгую новую жизнь.
Многое из того, о чём
он писал в долгосрочных проектах реставрации ансамбля, осуществилось. Как
и мечтал Вольф, центральным архитектурным экспонатом музея-заповедника, визитной
карточкой ансамбля является шатровая Покровская церковь. В памятнике очищен
от побелок и реставрирован руками профессиональных художников белокаменный
интерьер царского домового храма; полностью раскрыта архитектура двух древних
подклетов – чудом уцелевших дворцовых палат; западный фряжский портал,
архитектурные белокаменные детали и зондажи демонстрируются для обозрения,
равно как и макеты двух прекрасных памятников Государева двора.
В сохранившемся пространстве
и воссозданных интерьерах подлинного сооружения далекого XVI в. впечатляюще
рассказывают об особой роли Слободы в истории России семь экспозиций
и выставок. И на каждой из них огромное число людей, ежедневно бывающих в
музее, с неизменным любопытством и благодарностью всматривается в причудливые
фрагменты древней архитектуры, открытые для всех и навсегда удивительным
человеком Вольфгангом Вольфганговичем Кавельмахером, добрым гением Александровской
Слободы.
© Глейбман С.А.

Список научных работ Кавельмахера В.В.
по истории колокольного дела в России
Кавельмахер В.В. Большие
благовестники Москвы XVI – первой половины XVII века //
Колокола: История и современность. М., 1993. С. 75–118.
Кавельмахер В.В. Некоторые
вопросы изучения архитектуры Благовещенского собора // Уникальному
памятнику русской культуры Благовещенскому собору Московского Кремля
500 лет: Тез. науч. конф. М., 1989. С. 30–33
Кавельмахер В.В. Способы
колокольного звона и древнерусские колокольни // Колокола: История
и современность. М., 1985. С. 39–78.
Кавельмахер В.В, Чернышев М.Б. Николай
Иванович Оберакер – немецкий оружейник, литейщик, артиллерист
и фортификатор на русской службе в первой трети XVI века (к вопросу об
авторе "трех стрельниц" Московского Кремля). Б.м., б.г.
|